«Долгий XIX век» в истории Беларуси и Восточной Европы. Исследования по Новой и Новейшей истории - Коллектив авторов
Отражение проблем Кревского договора и эволюции взаимоотношений Великого Княжества Литовского и Королевства Польского в 1385–1392 гг. в восточнославянских историографиях XIX – начала XX в.
Л.В. Николаева
Кревский договор, который в белорусской историографии чаще наз
ывают Кревской унией, заключенный 14 августа 1385 г. между Великим Княжеством Литовским (далее – ВКЛ) и Королевством Польским (далее – КП), является эпохальным событием как в истории Центрально– и Восточноевропейского региона в целом, так и истории тех государств, которые существуют сейчас на территории бывшего ВКЛ и КП: Беларуси, Литвы, Украины, Польши, частично – России, Молдавии, Латвии. Потому вполне понятен огромный объем литературы, посвященной данному сюжету. Вместе с тем, необходимо отметить, что исследование историографии этого вопроса все еще не получило должного внимания. Кроме замечаний в исследовании С. Кутшебы[40], исключение составил только ряд статей в основном польских историков, опубликованных в конце 1910-1930-х гг. и посвященных острой дискуссии относительно оценок Кревского соглашения и его последствий. Авторы этих материалов (О. Халецкий [41], Я. Якубовский[42], К. Ходыницкий[43], С. Заёнчковский[44], Я. Адамус [45], X. Ловмяньский[46], Э. Малечиньска[47], X. Пашкевич[48]) изредка обращались к истории изучения рассматриваемой проблемы, но их отдельные замечания были разрозненными и занимали подчиненное место в дискуссии, имевшей в первую очередь конкретно-исторический характер. Потому считаем, что обращение к данной теме является полностью оправданным, и призвано хотя бы частично компенсировать существующую лакуну.
Среди аспектов Кревской унии, вызывавших споры восточнославянских ученых-историков в XIX – начале XX в., можно выделить ряд моментов: 1) время начала переговоров об унии ВКЛ и КП, причины и инициатор заключения Кревского соглашения; 2) сам Кревский акт, его характер, отдельные положения; 3) статус князя Скиргайло в послекревский период и вопрос о сохранении государственности ВКЛ после Кревского соглашения.
Время начала переговоров великого князя литовского Ягайло с поляками о браке с королевой Ядвигой в восточнославянской историографии XIX – начале XX в. так и не было точно определено. По мнению А. Барбашева, это произошло еще в 1383 г.[49]
В вопросе инициативы переговоров опреденную противоречивость можно заметить уже в сообщениях источников. Если литовско-русские летописи приписывали ее польской стороне[50], то польские хронисты Я. Длугош[51] и М. Стрыйковский[52] утверждали обратное: это великий князь литовский Ягайло просил руки польской королевы Ядвиги.
Поскольку литовско-русские летописи были включены в научный оборот относительно поздно (со второй четверти XIX в.), сначала доверием пользовалась польская версия событий. Она рано получила распространение и в восточнославянской литуанистике, в частности, в трудах Д. Бантыш-Каменского[53], Н. Устрялова[54], И. Шараневича[55], М. Кояловича[56]. Колебался с собственным видением данной проблемы С. Соловьев. Сначала он считал, что поляки пригласили Ягайло на трон[57]. Вскоре российский историк пришел к мысли, что на этот вопрос сложно дать ответ[58], а после принял традиционную для польской историографии точку зрения о литовский инициативе[59].
Однако со второй половины 1860-х гг. в восточнославянской литуанистике стала преобладать точка зрения, высказанная в ранней работе С. Соловьева. Польской стороне приписывали инициативу переговоров Ф. Чарнецкий[60], И. Беляев[61], М. Смирнов[62], Д. Иловайский[63], А. Барбашев[64], Н. Петров[65], С. Платонов[66], М. Грушевский[67], B. Пичета[68], В. Игнатовский[69]. В качестве объяснения причин такого шага можно было встретить сентенции о состоянии анархии и беспорядка в Польше того времени и вообще ее «жалком положении» в докревский период. Вероятно, только И. Филевич придерживался противоположной точки зрения[70]. Взаимоисключающие мнения были высказаны по этому вопросу Ф. Леонтовичем (в одной и той же работе)[71].
Вслед за Я. Длугошем, который в целом неприязненно относился к династии Ягеллонов, в восточнославянских историографиях надолго закрепилась и соответствующая характеристика Ягайло как ленивого государя, обладавшего также рядом других недостатков, особенно заметных на фоне «блестящей» фигуры князя Витовта[72]. И только некоторые историки, например, Д. Иловайский[73] и Н. Рожков[74], признавали Ягайло выдающейся личностью.
Относительно характера Кревского акта и его отдельных положений восточнославянскими историками были высказаны различные мнения. Не трудно заметить, что ряд положений Кревской грамоты были сформулированы достаточно нечетко. Так, великий князь литовский Ягайло обещал креститься сам и крестить своих некрещенных братьев и остальных подданных; вернуть ВКЛ и КП земли, утраченные ими ранее; выплатить австрийскому принцу Вильгельму Габсбургу 200 тыс. флоринов за разрыв его помолвки с польской королевой Ядвигой; освободить всех пленных-христиан, в первую очередь, поляков; и наконец, навсегда присоединить свои владения к Короне: «Demum etiam Jagalo dux saepedictus promittit terras suas Lituaniae et Russiae Coronae Regni Poloniae perpetuo applicare» [ «И наконец, этот часто вспоминаемый князь Ягайло пообещал навечно присоединить свои земли Литвы и Руси к Короне Королевства Польского»][75]. Таким образом, важным является факт, что это были только предварительно данные Ягайло обещания. На этом основании, вслед за рядом польских историков, М. Чубатый высказал предположение о том, что Кревская грамота представляла собой не сам акт унии, а только прелиминарное соглашение; формальный же договор, вероятно, был заключен в феврале 1386 г. в Люблине или Кракове[76]. А В. Коцовский[77] и М. Грушевский[78] даже допустили, что и великий князь литовский Ягайло, и литовско-русские князья не полностью понимали содержание принятых на себя обязательств.
Также подвергались сомнению некоторые пункты Кревского акта. Так, Д. Зубрицкий[79], а за ним И. Шараневич[80] утверждали, что великий князь литовский Ягайло не мог обещать полякам присоединить все литовско-русские земли к Короне, поскольку не владел всем ВКЛ. Н. Дашкевич считал, что соглашение было заключено не навечно, а на время правления Ягайло[81].
Относительно сущности Кревского договора 1385 г. можно отметить, что среди восточнославянских историков получила популярность точка зрения, согласно которой это событие рассматривалось как персональная уния, после которой ВКЛ должно было сохранить внутреннюю автономию. Данную точку зрения отстаивали М. Погодин[82], И. Шараневич[83],
